В предыдущей публикации мы кратко описали азиатской модели развития, по которой после Второй мировой войны шли сначала Япония, а за ней Южная Корея и Тайвань. Для этой модели характерны:
• Активное вмешательство государства в экономику вообще и активная промышленная политика в частности,
• Высокий уровень сбережений и инвестиций.
Сегодня мы поговорим о Китае, а именно, о том, чем китайская модель развития отличалась от других стран Восточной Азии и каким образом политика китайского правительства, направленная на стимулирование сбережений, привела к тому, что Китай перед кризисом 2008 года имел самые большие профициты счета текущих операций в истории.
Китайская модель в целом представляет собой азиатскую модель «на стероидах», то есть практически все основные особенности азиатской модели приобрели в Китае гипертрофированный характер. Так, если в Японии и Корее инвестиции составляли в среднем около 30% ВВП, то в Китае инвестиции за последние 20 лет в среднем составляют чуть более 40% ВВП (для справки: в 2017 году в Украине инвестиции составили 16% ВВП). Аналогичная ситуация сложилась с внутренними сбережениями: если в Японии в 1960-90 годах сбережения были около 35% ВВП, то в Китае с 2000 года сбережения составляют в среднем 47% ВВП. Все восточноазиатские страны активно вмешивались в экономику, однако только китайское государство продолжает контролировать целый ряд крупнейших компаний, включая основные банки. Наконец, только Китай регулировал деторождение через политику «одна семья – один ребенок».
При всем этом внешнеторговый баланс Китая был относительно сбалансированным вплоть до начала 2000-х годов; именно с начала 2000-х произошел взрывной рост инвестиций и еще более взрывной рост внутренних сбережений. Так, с 2000 по 2008 год доля инвестиций в ВВП Китая выросла с 34% до 43% (еще раз для справки: в Украине инвестиции составляют 16% ВВП), а доля сбережений – с 36% до 52%.
Остановимся на минуту и вдумаемся в эту цифру: внутренние сбережения составляют 52% ВВП. Она означает, что из всего, что производится в стране, меньше половины расходуется на потребление, частное и государственное. За последние десятилетия столь высокий уровень сбережений (и, соответственно, низкий уровень потребления) кроме Китая был только у стран-экспортеров нефти, Люксембурга и Сингапура (да, та же самая азиатская модель).
Однако масштабы Китая несопоставимы с Люксембургом и Сингапуром. Китайский профицит счета текущих операций размером с 9% ВВП (52% сбережения минус 43% инвестиции) в деньгах равнялся 421 млрд долларов – самая большое значение этого показателя в истории.
Чтобы разобраться, почему так произошло, вспомним, что внутренние сбережения состоят из сбережений трех секторов: домохозяйств, корпораций и государства. Любопытно, что все три сектора внесли примерно равный вклад в рост доли сбережений на 16% ВВП в 2000-х. Ниже мы рассмотрим их, а также динамику инвестиций в Китае, по отдельности.
Начнем с корпораций, которые являлись получателями целого ряда скрытых и явных субсидий, которые внесли весьма существенный вклад в рост их прибыльности и, как следствие, сбережений. Во-первых, государственные предприятия получали и продолжают получать кредиты по ставкам значительно ниже рыночных через контролируемые государством банки. Во-вторых, как государственные, так и частные бизнесы довольно часто получали землю под строительство практически бесплатно за счет изъятия ее местными властями у крестьян. В-третьих, китайское правительство сдерживало рост зарплат, введя, по сути, двухуровневый рынок труда путем установления ограничений на миграцию сельских жителей в города: работающие в городах сельские жители существенно ограничены в своих правах по сравнению с жителями городов и, как следствие, получают более низкую зарплату за сопоставимую работу.
Были и другие факторы, которые привели к скачку прибыльности китайского бизнеса на рубеже 2000-х годов. В конце 1990-х годов китайское правительство провело реформу государственных предприятий, направленную на повышение их эффективности. Реформа была во многом успешной: производительность труда и рентабельность предприятий действительно выросли, однако описанные выше субсидии отменены не были. В 2001 году Китай вступил в ВТО; это открыло китайским производителям новые рынки, что также не могло не вызывать рост прибылей и сбережений китайского бизнеса.
Сбережения населения в Китае росли с самого начала рыночных реформ в конце 1970-х. Ключевым – хотя и не единственным – фактором здесь был демографический. Политика «одна семья – один ребенок» ожидаемо привела к росту сбережений сразу несколькими путями. Во-первых, меньше детей – меньше потребления, что при одинаковом доходе родителей ведет к росту сбережений. Во-вторых, меньшее число детей открывает больше возможностей для работы замужним женщинам; появление второго работающего родителя ведет к росту дохода, опережающему рост потребления.
Все написанное выше отнюдь не является исчерпывающим анализом причин высокого уровня сбережений в Китае – в соответствующей литературе можно найти еще, пожалуй, десяток разных факторов. Для нас важно другое: высокий уровень сбережений является не особенностью китайской культуры, как часто пишут, а следствием целого комплекса целенаправленных действий государства.
Что касается инвестиций, то их всплеск в начале 2000-х был вызван уже упомянутым вступлением Китая в ВТО и всеобщими ожиданиями соответствующего роста экспорта. Хотя китайская модель развития – как и азиатская модель вообще – построена на высоком уровне инвестиций, рост частных инвестиций в начале 2000-х был настолько стремительным, что вызвал беспокойство даже у центрального правительства. В 2005 году Национальная комиссия по развитию и реформам издала директиву, содержащую список отраслей (в основном, тяжелой промышленности), в которых запрещался дальнейший рост мощностей. Директива исполнялась неидеально, но долю инвестиций в ВВП действительно удалось кое-как стабилизировать. Но поскольку государственные политики, стимулировавшие рост сбережений, оставались в силе, возникший разрыв между сбережениями и инвестициями проявился как растущий профицит счета текущих операций, достигший максимума в 9% ВВП и 420 млрд долларов в 2008 году.
Дальше случился глобальный кризис (причем политика Китая сыграла в его разворачивании не последнюю роль), и внешний спрос, особенно в США резко упал. Китайское правительство ответило на мировой кризис внутренней программой стимулирования кредитования и инвестиций, в результате которой инвестиции в основной капитал в 2009 году подскочили с 40% до 45% ВВП. Сочетание сокращения внешнего спроса и роста спроса внутреннего привело к падению профицита счета текущих операций с 9% ВВП в 2008 году до 2% в 2011 году. Кроме того, правительство Си Цзиньпина провело ряд реформ (детальный анализ которых занял бы слишком много места), направленных сбалансирование экономики через стимулирование потребления и сокращение инвестиций. В результате, в 2017 году профицит счета текущих операций Китая составил всего 1,35% ВВП или 165 млрд долларов.
И это подводит к нас обсуждению страны, которая на сегодня и является главным источником дисбалансов в мировой экономике. Если внешние дисбалансы Китая за последние годы существенно сократились, то дисбалансы этой страны только растут. Более того, если правительство Китая предприняло осознанные шаги по сокращению своих дисбалансов, то правительство этой страны не только не предпринимает никаких шагов, но и категорически отказывается признавать проблему. В следующий раз речь пойдет о Германии.
Игорь Будник
Шановним патріотам і тим, хто бажає підтримати Україну і знати набагато більше ?!!!!
Підтримай українский проект –лайк на сторінку, ставай одним з нас, ставай поруч з нами!!! Слава Україні!
Приєднуйтесь до обговорення новин у Фейсбуці: Група УКРАЇНЦІ – ЄДНАЙМОСЯ! Фейсбук. Підтримай Україну! Тисни лайк та поширюй!
Приєднуйтесь до обговорення новин у Фейсбуці: POLITINFO
