Прочти! А ты там где нужен? от первого лица….

Александр Мамалуй
10 сентября
…Ты приезжаешь в родной город с фронта на пару дней.
…Получив в пятницу утром приказ на отъезд и полчаса на сборы, ты торопливо моешься парой бутылок газированной воды, с хрустом соскребаешь трехдневную щетину. Натянув “выходную” форму, хватаешь вещмешок и бежишь к машине. Пистолет – за пояс, запасную обойму и пачку патронов – в карманы. Хоть и в тыл едешь, но всё бывает, а плен – не для нас.
И вот ты уезжаешь все дальше и дальше от фронта. Буханье наших саушек и шелест градов сепарской “ответки” затихают вдали. Пацаны из группы сопровождения суют тебе деньги и карточки, заказывают гостинцы – кому нож, кому панаму, кому что-то для машины… Ты киваешь, обещаешь все привезти, а в голове одна мысль: ты едешь домой, а они остаются. Ты будешь вечером пить коньяк, а они пойдут на боевой выход, без тебя. Ты будешь спать в мягкой постели с женщиной, а они не будут спать вообще, в лучшем случае – покемарят, расстелив каремат на сыром бетоне, прижавшись друг к другу спинами, для тепла. От всего этого на душе царапает.

Пацаны подбрасывают тебя до нацгвардейского блока на границе областей.
– Привет, военные! 93-я мехбригада, рота снайперов! Следую домой в краткосрочный отпуск.
“Нацики” и беркута, стоящие на блоке, расспрашивают тебя, как там на фронте. Ты показываешь в айфоне фотки взятых сепарских укреплений, битой техники, пленных сепаров. Беркута быстро тормозят попутку.
– Куда направляемся? Довезешь фронтовика до Новомосковска.
И вот ты едешь по мирной земле. Здесь не стреляют из зеленки по нашим колоннам, а наши не простреливают каждую крупную посадку. Здесь смерть не прилетит к тебе из гущи листвы, но ты все равно машинально вглядываешься в густую зелень на обочине. Ты сам не раз лежал у дорог, укрывшись в высокой траве, и знаешь, что разглядеть засаду с машины практически невозможно. Но все равно смотришь. Иллюзия управления собственной судьбой.
На заправке WOG ты съедаешь огромный цивильный хотдог с пепси-колой. В ближайшие пару суток никакой тушенки, никаких галет и макаронов!
Здоровенный кондиционированный автобус везет тебя из Новомосковска домой. Попутчики определяют в тебе “человека оттуда”, видимо по форме (советская еще “березка”-разделка), здесь военные так не ходят. Они расспрашивают тебя о положении на фронтах, и ты говоришь, что все хорошо, что твоя мехбригада не отступает, а если где-то и плохо, то ты об этом не слыхал, а уж в 93-й гвардейской, четырежды орденоносной бригаде – точно все “в ёлочку”! Зачем им знать, что в твоем взводе после двух месяцев войны осталось восемь человек…
Вот он, родной город! Нарядный, шумный, красивый – родной. Ты идешь по его улицам в мятой форме, с вещмешком за плечами, люди оборачиваются вслед. Строевой сорокалетний ефрейтор, диковина в городе – вотчине курсантов.
Глаза разбегаются от обилия красивых девушек – начался учебный год, приехали студенты. Но против воли также подмечаешь и парней призывного возраста – их полным-полно. Гуляют с девушками, потягивают пивко на верандах…
На фоне эйфории от встречи с домом шевелится первое раздражение – почему они не в армии?! Почему столько народу косит? Ведь война идет, тяжелая война! Враг пришел на нашу землю, влез сюда своей бронетехникой, артиллерией, мотопехотой… Мы убиваем, нас убивают, а они тут по клубам шляются и телок “режут”!
И вот прорезается первая “синдромная” мысль – ну, твари, дайте срок: придем с войны – со всех вас спросим, что вы делали, пока мы Родину защищали, ни себя, ни кого вокруг не жалея, не щадя.
С каждого спросим! Право такое имеем.
И понимаешь, что отныне, и до конца дней своих, людей ты будешь делить на тех, кто воевал – и всех остальных.
По улицам ездят хорошие машины, ходят нарядно одетые люди.
От ненависти начинает сводить скулы.
Ты знал, что так будет, тебя предупреждали.
Пацаны, побывавшие в отпуску раньше тебя, рассказывали, что дома полно дорогих машин с номерами ВВ и АН (сепары, гниды, понаехали, типа беженцы, мля!). Что любимые девушки понаходили себе ебарей поудобнее, которые не черти-где в степях Донбасса, а тут, под боком. Поездки, бутики, рестораны, внимание… Мы не можем ничего этого дать – мы войну ломаем. Мы – не в трэнде. Вне поля выбора. Не мужчины, а нечто непонятное, про таких в глянце не пишут, отстой.
Все это так, пацаны.
Мы действительно – какие-то лишние тут. На фронте кажется, что вместе с нами вся страна воюет рядом. Вернувшись домой, понимаешь: нихрена.
В основном все косят и морозятся. Мы, вернувшиеся на несколько дней из пиздореза домой, для них – непонятны и опасны. Мы были как они – менеджеры, юристы, бухгалтера, комерсы… Теперь мы пулеметчики, снайпера, мехводы, разведчики.
Метаморфоза, для большинства – непостижимая.
Для них солдаты – что-то вроде оборотней. Перекинувшиеся. Как общаться с оборотнем – непонятно. Повествования о Мальдивах и покупке нового порша солдатам неинтересны. Солдатские рассказы о пиздорезах – неприятны и вызывают чувство нахождения не в своей тарелке.
И тебе кажется кощунством, оскорблением памяти павших разговор с сытым, благополучным мирняком о тех, кто не вернулся с боевых заданий, о погибших и пропавших без вести снайперах твоей роты.
И ты просто пьешь.
Молча.
Ирония судьбы: в роте сухой закон, и на фронте спокойно обходишься без спиртного, но в мирном городе детства… Невозможно.
Вот так и проходят твои отпускные два дня – в общении с семьей и – бутылкой.
…В воскресенье ты подсядешь в машину волонтеров, везущих помощь на фронт. Эти храбрые люди, которым в армии готовы при жизни ставить памятники, довезут тебя до нацгвардейского блока на границе областей. Здесь вас ждет ротная машина сопровождения. Очередной отпускник, садясь в попутку, весело кричит тебе:
– Санька, ну как погулял?!!!
И ты складываешь пальцы в ОК и орешь в ответ:
– Отлично, братан!
Ребята привезли твой автомат и ты пересаживаешься к ним в машину.
Ты снова среди своих.
Среди людей, которым не важно твое общественное положение и количество денег, а важно, что ты не ссышь, и хорошо стреляешь.
Отпуск кончился.
Ты едешь, внимательно всматриваясь в зеленку.
Простреливаешь крупные посадки.
Там, дома, мирняки часто задавали тебе вопрос – зачем? Почему ты воюешь? Ведь не пацан уже. Больше всех надо? В ответ ты пытался объяснить что-то о присяге, о Родине, о том, что стыдно косить…
Все это так.
Но самое главное, о чем ты смолчал – это то, что на войне у тебя каждый день абсолютно чистая совесть.
Ты там где надо.
Ты делаешь именно то, что надо.
Давным-давно забытое ощущение…
В детстве ты очень любил перечитывать книгу, что называлась: “Люди с чистой совестью”.
Теперь ты один из них.

https://m.facebook.com/permalink.php?story_fbid=165852993585232&id=100004815964777&fref=nf