События
В ночь на 16 сентября в муниципальном детском лагере «Виктория» произошёл пожар. Один из недавно построенных деревянных корпусов здания был полностью уничтожен. Три девочки погибли. Ещё несколько детей получили травмы различной степени тяжести.
Пожар имел огромный общественный резонанс, однако спустя месяц после трагедии в картине событий куда больше белых пятен, чем этого можно было ожидать.
К примеру, до сих пор нет официальной информации о том, во сколько же именно начался пожар. Сообщается лишь, что вызов по номеру «101» поступил в 23:34. Также с определённой степенью достоверности можно сказать, что к 23:40 здание было уже полностью объято огнём, а к 00:50 начало разрушаться.
Однако сколько времени прошло между началом пожара и вызовом пожарных? На этот вопрос официального ответа пока нет: по словам начальника следственного управления областной полиции Сергея Шайхета, к окончательному выводу правоохранители пока не пришли, а промежуточные являются тайной следствия. Словосочетание «тайна следствия» вообще будет часто встречаться нам в деле «Виктории».
Основываясь на показаниях очевидцев, автор этих строк пришёл к выводу, что пожар начался в промежутке между 23:10 и 23:25.
Причины пожара
Из–за чего произошло возгорание также до сих пор официально не заявлено. Бытуют три основные версии.
Согласно одной из них, весьма популярной в первые часы и дни после трагедии, «Виктория» загорелась из–за неисправности электропроводки. В настоящее время эта версия практически опровергнута: по крайней мере, экспертиза электропроводки в соседних корпусах, построенных в то же время, что и сгоревший, установила, что все правила противопожарной безопасности при её монтаже были соблюдены и стать причиной возгорания она не должна была.
Интересно, что полиция не спешит информировать общественность о результатах этой экспертизы.
Вторая версия: причиной пожара стал кипятильник, забытый в комнате художественным руководителем танцевального коллектива «Адель» Татьяной Егоровой. По словам ряда очевидцев, сразу после пожара Егорова сама сообщила, что забыла выключить кипятильник, кроме того, остатки устройства были обнаружены на пепелище. От забытого кипятильника могли заняться занавески, постельное бельё, одежда или иные легковоспламеняющиеся предметы, находящиеся в комнате — ну а затем огонь мог распространиться уже на всё здание.
Третья версия — сознательный поджог — с большой осторожностью обсуждается правоохранителями, зато широко муссируется в социальных сетях. Детский лагерь «Виктория» был знаковым объектом, который с помпой открывали мэр Одессы Геннадий Труханов и президент Пётр Порошенко. И когда на таком объекте происходит пожар, к тому же накануне акций протеста соратников Саакашвили… После 2 мая 2014 в Одессе вообще плохо верят в совпадения, и этот случай исключением не стал. Подтвердить или опровергнуть версию поджога должна пожарно–техническая экспертиза. Однако её закончат не раньше ноября, и далеко не факт, что результаты сразу же предоставят общественности, а не объявят «тайной следствия».
Подозреваемые
В настоящее время в деле о пожаре имеются трое подозреваемых: директор лагеря Петрос Саркисян, ответственная за противопожарную безопасность лагеря воспитатель Наталья Янчик, а также Зинаида Цвиринько, бывшая заместителем городского головы по гуманитарным вопросам, уволенная вскоре после трагедии.
Саркисяна и Янчик подозревают в преступлениях, предусмотренных ст. 270 УК – нарушение правил пожарной безопасности, Цвиринько – в служебной халатности (ст. 367 УК). В частности, Саркисяна и Янчик обвиняют в том, что они не исполнили выданное сотрудниками ГСЧС летом 2017 года предписание о приведении в надлежащее состояние системы противопожарной сигнализации лагеря, которую следовало, в частности, вывести на пульт ГСЧС для автоматического информирования пожарных о возгорании в лагере.
Саркисян в настоящее время находится за решёткой, Янчик освободили из–под стражи на поруки нардепов, Цвиринько — оставили на свободе под её личное обязательство.
Судя по строгости избранных мер пресечения, именно Саркисян, похоже, в настоящее время является главным подозреваемым по делу о пожаре в «Виктории». Это же подтверждается высказываниями представителей правоохранительных органов: в частности, начальник главного следственного управления полиции Украины Виталий Невгад заявил, что именно Саркисян «должен нести ответственность за то, что произошло».
Подобная позиция правоохранителей выглядит достаточно странной — сразу по нескольким причинам.
Правоприменительная практика, касающаяся дел по халатности, приводящей к пожарам с тяжкими последствиями, свидетельствует: обычно главным обвиняемым по ст. 270 УК становится тот, чьи действия (или бездействие) непосредственно привели к пожару. В комментарии к этой статье говорится, что объективной стороной преступления являются действия по нарушению норм пожарной безопасности, последствия этих действий в виде возникновения пожара и причинная связь между нарушениями и самим пожаром.
В нашем случае следствие вопрос событий, непосредственно приведших к пожару, похоже, целенаправленно обходит вниманием, выдвигая на первый план вопросы исправности и надлежащей работы пожарной сигнализации.
Однако даже самым безобразным образом работающая сигнализация, конечно, сама по себе к пожару привести не могла — её работа могла разве что смягчить или усугубить последствия пожара. То есть, даже если и ставить Саркисяну в вину неисправность сигнализации, то в этом случае он был бы, что называется, подозреваемым второго плана, а отнюдь не главным виновником трагедии. Ещё одна странность в длинном списке непонятных моментов в тактике расследования.
Петрос Саркисян
Злополучная сигнализация
На сегодняшний момент известно: лагерь «Виктория» был оборудован противопожарной сигнализацией, которая представляла собой систему датчиков, подключённых к сирене–ревуну. В случае возникновения возгорания, система должна была оповестить об этом персонал лагеря.
При этом известно, что накануне пожара система работала — по крайней мере, частично. Точнее, очевидцы утверждают, что система несколько раз устраивала постояльцам и персоналу «Виктории» ложные тревоги, сообщая о пожарах, которых не было. Но в день пожара сирена молчала.
Почему так получилось? Была ли система настроена неправильно, срабатывая на несуществующие пожары и не заметив настоящего? Или незадолго до трагедии некто вывел систему из строя? По идее, этот вопрос должен был быть в числе главных для следствия. Ведь если бы сразу после начала возгорания прозвучала сирена, времени на спасение у живших в корпусе детей было бы больше, и — кто знает? — возможно, обошлось бы вообще без жертв и пострадавших.
Однако вместо изучения этого вопроса следствие сосредоточило своё внимание на другом аспекте работы сигнализации — на том, что та не была подключена к пульту пожарной охраны. Именно это нарушение было главным, его предписала устранить проверка ГСЧС летом 2017 года, чего действительно не было сделано.
Но есть ли в том вина директора «Виктории»?
В комментариях к ст. 367 УК мы можем прочитать, что служебной халатностью считаются невыполнение лицом своих служебных обязанностей, либо ненадлежащее их выполнение: то есть, бездействие в тех ситуациях, когда должностное лицо обязано действовать, или действия, совершённые не так, как того требуют интересы службы. То есть, вопрос о вине или невиновности директора Саркисяна сводится к вопросу о том, мог ли он в рамках своих служебных обязанностей устранить указанные ГСЧС нарушения. Ответ на этот вопрос однозначен: не мог.
Лагерь «Виктория» является коммунальным учреждением, подчинённым департаменту образования Одесской мэрии. Предприятие не имело даже собственной бухгалтерии и расчётного счёта, которым мог бы распоряжаться Саркисян, а все расходы должны были производиться по линии департамента. Это, кстати, подтверждают и материалы уголовного производства.
«Установлено, что детский оздоровительно–спортивный комплекс “Виктория” находится в оперативном управлении департамента образования и науки Одесского городского совета, который является распорядителями счетов по финансированию указанного объекта», — говорится в одном из опубликованных судебных решений.
Фактически, единственное, что требовалось от Саркисяна по получении им предписания ГСЧС, — это уведомить своё непосредственное начальство в департаменте образования, после чего его служебные обязанности были бы исчерпаны.
Уведомлял ли начальство Саркисян? По его собственным показаниям — да. Конечно, в сложившейся ситуации трудно было бы ожидать от него иного, ведь всякий человек будет стремиться доказать, что он не виноват. Однако в Украине пока действует презумпция невиновности, и это не Саркисяну надо доказывать, что он уведомил вышестоящих чиновников, а следствию нужно доказать, что он этого не делал. Пока ничего похожего на такие доказательства мы не видели.
К слову сказать, можно поставить вопрос и иначе: а правильно ли действовали представители ГСЧС, выписав предписание человеку, не имеющему полномочий его исполнить? Вопрос, кстати, не праздный: помимо Саркисяна, аналогичные предписания получили чиновники Киевской райадминистрации, уж точно не имеющие к «Виктории» служебного отношения. Очень похоже на то, что в ГСЧС банально не стали разбираться, направив бумаги буквально «первым встречным». Вряд ли такие действия можно назвать «совершёнными так, как требуют интересы службы»!
Бюрократический омут
А теперь — самое интересное.
Предположим, что Саркисян действительно уведомил своё начальство (по имеющейся информации, о предписании он сообщил вышеупомянутой вице–мэру Зинаиде Цвиринько). Как должно было бы действовать это начальство в указанном случае?
По идее — немедленно заказать проведение работ по подключению лагеря к пульту ГСЧС. Однако ни Зинаида Цвиринько, ни департамент образования… не могли этого сделать.
Дело в том, что, хотя лагерь «Виктория» был торжественно открыт после реконструкции в 2016 году, по факту он был введён в эксплуатацию лишь в мае 2017-го (декларации ГАСК №ОД 143171361052 и ОД 083171352598). Отдельный вопрос: кто вообще разрешил селить детей в непринятые к эксплуатации здания в 2016-м?
По состоянию на лето 2017 департамент образования (по имеющейся информации) ещё не успел принять здания на баланс. То есть руководство департамента не имело права заказывать какие–либо работы на его территории — нельзя за счёт средств департамента финансировать работы на непринадлежащем ему объекте. До приёма новых корпусов лагеря в эксплуатацию распоряжалось ими управление капитального строительства мэрии, однако и оно имело полное право отказаться заниматься сигнализацией, так как работы на объекте были уже завершены и он был сдан.
Видимо, где–то в этом бюрократическом омуте и «утонули» пресловутые предписания ГСЧС. Возможно, после публикации этого материала сотрудники департамента образования или управления капитального строительства захотят пролить свет на то, как именно всё это происходило?
Зинаида Цвиринько
Лагерь «Виктория» и его строительство
Однако есть и другой вопрос: как лагерь вообще приняли в эксплуатацию без такого важного компонента безопасности, как работающая противопожарная сигнализация?
Была ли она вообще предусмотрена проектом? Если нет, то возникают вопросы к качеству работы проектировщиков — а точнее, к разработавшему проект реконструкции институту «Одесский промстройпроект». Если же да, то получается, что проект не был реализован в полной мере. И тогда вопросы возникают к заказчикам, т. е. управлению капстроительства горсовета, исполнителям, т. е. ООО «Юг–строй», субподрядчикам, занимавшимся монтажом противопожарной сигнализации, т. е. ООО «Укртехбезпека», а также осуществлявшему технический надзор сотруднику управления капстроительства Геннадию Паровику.
Кстати говоря, к ним же возникают вопросы, касающиеся других сомнительных аспектов реконструкции лагеря, к примеру, те, что касаются состояния пожарного водоёма и т. п., а самое главное — огнезащитной обработки стройматериалов, из которых был собран сгоревший корпус.
Согласно проекту, деревянные брёвна и иные конструктивные элементы корпуса должны были быть обработаны средством, придающим им огнеупорные свойства. В случае с «Викторией» было избрано средство Ecosept 450-1. Качественная обработка этим средством должна была позволить корпусу «Виктория» сопротивляться огню 150 минут. Однако в ходе пожара корпус «Виктории», как известно, полностью разрушился менее чем за 120 минут, причём здание было полностью охвачено пламенем уже после 30 минут после начала пожара.
Качество проведения работ по огнезащите было проверено экспертами ГСЧС летом 2016 года, под соответствующим актом стоит, в частности, подпись представителя пожарного надзора С. Кучера, а степень огнезащиты древесины проверял инженер ГСЧС О. Титизский.
Если бы сотрудники всех вышеперечисленных структур должным образом выполнили свои должностные обязанности, не возникло бы недостатков, которые впоследствии пришлось бы устранять — и уж тем более пожар в «Виктории» не имел бы таких тяжких последствий. Вот этих бы людей проверить на предмет «халатности», однако к ним у следствия никаких вопросов не возникает — по крайней мере, пока.
Заключение
Вышеизложенное позволяет заключить: расследование пожара в «Виктории» ведётся по меньшей мере странно — во всяком случае на данном этапе. Вместо того чтобы попытаться действительно разобраться во всём комплексе причин и обстоятельств, приведших к трагедии, правоохранители (или те, кто рекомендует им ту или иную тактику расследования) предпочли назначить стрелочника в виде директора Саркисяна.
При этом роль других причастных лиц, начиная от художественного руководителя «Адели» Егоровой, которая, возможно, забыла в своей комнате включённый кипятильник, и заканчивая сотрудниками ГСЧС, отвечавшими за проверки безопасности лагеря, остаётся как бы за кадром. Причины этого понять несложно: воспитательницу «отбили» родители детей, сотрудники ГСЧС находятся в ведомстве МВД и сфере ответственности ОГА, а ни те, ни другие не хотят, чтобы на них пала даже тень подозрения в причастности к трагедии.
Показательна в этом смысле история с воспитательницей Янчик, которая также входит в число подозреваемых и была сначала помещена судом в СИЗО. Однако за Янчик «вписалась» общественность, включая нескольких народных депутатов — и, чтобы избежать скандала, её отпустили на свободу. Решение это, к слову сказать, представляется вполне разумным: как мы показали выше, ни Саркисян, ни тем более Янчик не могли ввиду своих служебных обязанностей кардинальным образом повлиять на противопожарное состояние «Виктории». Однако история с арестом Янчик и её последующим освобождением, а равно и история с худруком Егоровой показывают: следствие в своей работе ориентируется не только и не столько на реалии, сколько на их общественно–политическую трактовку. И это не может не вызывать самых серьёзных опасений.
Наталья Янчик
В заключение вспомним о другой трагедии, случившейся почти ровно два года назад, в октябре 2015-го. Тогда в результате крушения прогулочного катера «Иволга» погибли 20 человек. Вышедшее из порта в плохую погоду перегруженное судно не было оборудовано спасательными средствами в надлежащем количестве, что и стало причиной трагедии. Капитан «Иволги», спасшийся после кораблекрушения, был арестован и находится под стражей по сей день. В отличие от истории с «Викторией», капитан «Иволги», безусловно, несёт прямую ответственность за случившееся. Однако, как и в случае с «Викторией», никого, похоже, не интересует деятельность целого сонма чиновников, прямой обязанностью которых является проверка соблюдения норм безопасности при совершении таких рейсов. Никто из них не наказан — не понёс не только уголовной, но даже дисциплинарной ответственности.
Будем надеяться, что трагедия в «Виктории» не станет очередным примером печальной практики, в рамках которой отвечать за случившееся придётся лишь наиболее беззащитным и не имеющим «крыши» по общественно–политической или служебно–административной линии.
Попередня
