РАБОТА РОССИЙСКОЙ ПОЛИЦИИ

Вообще эта статья написана женщиной о проблеме домашнего насилия. Но для граждан наибольший интерес представляет реакция правоохранительной системы на реальные проблемы человека. Описанное в статье это типичная ситуация по делам об избиении. Лично я за свою жизнь дважды сталкивался с аналогичными случаями. Эта полиция защищает Путина, Тимченко, Сечина, Абрамовича, патриарха Кирила, прокуроров и депутатов, их шубохранилища и золотые батоны, но только не нас с вами.

Итак:

Меня зовут Аня, мне 28 лет, последние три года я работаю редактором в ВОСе. Эта история случилась со мной, и она еще не закончилась. Я хочу рассказать ее, чтобы читательницы знали, как действовать, если тебя избил бойфренд, муж или родственник. Обычно об этом не говорят. Молчат, потому что стыдно. Стыдно идти в полицию, стыдно ехать в больницу. Молчат, потому что в «нашей среде» такого не происходит. Это происходит в любой среде. Мне не стыдно, и никому не должно быть стыдно.

С моим бывшим парнем мы прожили вместе ровно три года. Первый и второй год были, пожалуй, слишком хороши: мы совсем не ссорились, этакая красивая пара в полном симбиозе. За год до случившегося он сделал мне предложение. Планировали свадьбу, были верны друг другу два года. Но на третий год отношений на нас посыпалось слишком много бытовых и финансовых проблем. М. чувствовал себя неуверенно из-за этого, мне же казалось, что я прохожу бесконечный кастинг на роль жены. Отношения стали портиться. Мы не ругались, но каждый чувствовал, как другой отстраняется. Мысли о том, чтобы уйти, появились у меня за полгода до того, о чем я собираюсь рассказать. Надо было уходить сразу, потому что склеивать отношения я считаю бессмысленным и делать этого не умею. Но я почему-то тянула до последнего и все больше проводила времени с друзьями и на работе

26 декабря, вечер
Мы все-таки решили расстаться. Поговорили спокойно, обсудили, как будем разъезжаться. Причина — невозможность справиться с кризисом отношений, мои и его измены. Я написала друзьям о своем решении и спокойно легла спать.

27 декабря, около 5 часов утра
Я просыпаюсь от звука своего имени. На мне сидит бойфренд. М. фиксирует мне руки и ноги так, что я не могу пошевелиться, и начинает бить: наносит удары по голове и лицу. Кричит о том, что у меня с друзьями заговор против него. Спустя, наверное, два десятка ударов он остановился и произнес: «Теперь это твое истинное лицо, Анечка». Отключаюсь. Когда очнулась, увидела, что крови очень много. Это из носа. Иду в ванную, трясусь. Телефон у М., поэтому позвать на помощь не могу. Бежать из квартиры мне не приходит в голову. Наверное, из-за шока.

27 декабря, день
Самое стремное — впервые смотреть на себя в зеркало. Кажется, что это лицо — вернее, то, что от него осталось, — со мной навсегда. Позже, перечитывая мое заявление, следователь уточнил, был ли мой друг в состоянии опьянения. Ответила, что он не был пьян или под воздействием наркотиков. И это правда. Он был абсолютно трезв. Еще следователь отметит, что фразы вроде той, про истинное лицо, люди в состоянии аффекта, не ведающие, что творят, произносить не могут.

27 декабря, вечер
Сижу на постели в оцепенении. Молчу, чтобы у М. не было причин продолжить.
Странно трогать лицо руками, будто ко мне натурально присосался ксеноморф. Физиономия очень болит, хочется жрать, но я не пытаюсь этого делать, понимая, что буду выглядеть слишком жалко и комично, потому что рот раздуло до невероятных размеров. Кого это, интересно, я стесняюсь?

29 декабря, вечер
Едем в травмпункт. По иронии, он находится в том же доме, что и моя теперь уже бывшая квартира. Врачи тут же вызывают скорую. Приехавшие доктора, все женщины, тоже охают и говорят, что точно сломан нос и нужно сделать снимки и МРТ.
Подъезжает машина скорой помощи. Меня кладут на носилки и надевают фиксирующий воротник на шею. Холодно как в гробу. Саша едет со мной.
В больнице сообщают, что кости целы. Мой диагноз: черепно-мозговая травма средней тяжести и множественные гематомы. Нужен больничный, покой и наблюдение у невролога.

4 января
Из полиции никаких вестей. Участковый не берет трубку и не будет брать ее еще две недели. Любопытства ради позвонила по телефону горячей линии для жертв домашнего насилия. Автоответчик попросил перезвонить после праздников, 12-го. Горячее еще не было. Посмеялась.

24 марта
Спустя три месяца на адрес прописки моим родителям пришел отказ о возбуждении уголовного дела. Прописана я в Петербурге.

http://w-o-s.ru/article/13906